Хрестоматия к практикуму "Семь подсказок для тысячи сказок"

Сказки-подсказки (часть VIII. Понятие сказки)

|| Сказки (по Брокгаузу и Ефрону) || Морфология "волшебной" сказки (конспект) || || || Миф о сотворении людей и искусство математики ||

Сказки

Морфология "волшебной" сказки (конспект)

Пропп Владимир Яковлевич, http://lib.ru/CULTURE/PROPP/morfologia.txt

Слово морфология, означает учение о формах. В ботанике под морфологией понимается учение о составных частях растения, об их отношении друг к другу и к целому, иными словами, учение о строении растения.

С классификацией сказки дело обстоит не совсем благополучно. А ведь классификация -- одна из первых и важнейших ступеней изучения. Вспомним хотя бы, какое важное значение для ботаники имела первая научная классификация Линнея. Наша наука находится еще в долиннеевском периоде.

Композиция и сюжет

Все содержание сказки может быть изложено в коротких фразах, вроде следующих: родители уезжают в лес, запрещают детям выходить на улицу, змей похищает девушку и т. д. Все сказуемые дают композицию сказок, все подлежащие, дополнения и другие части фразы определяют сюжет. Другими словами: та же композиция может лежать в основе разных сюжетов. Похищает ли змей царевну или черт крестьянскую или поповскую дочку, это с точки зрения композиции безразлично. Но данные случаи могут рассматриваться как разные сюжеты.

Основные тезисы

I. Постоянными, устойчивыми элементами сказки служат функции действующих лиц, независимо от того, кем и как они выполняются. Они образуют основные составные части сказки.

II. Число функций, известных волшебной сказке, -- ограничено.

III. Последовательность функций всегда одинакова. Следует оговорить, что указанная закономерность касается только фольклора. Она не есть особенность жанра сказки как таковой. Искусственно созданные сказки ей не подчинены.

IV. Все волшебные сказки однотипны по своему строению.

Функции действующих лиц

Сказка обычно начинается с некоторой исходной ситуации. Перечисляются члены семьи, или будущий герой (например, солдат) просто вводится путем приведения его имени или упоминания его положения.

Вслед за начальной ситуацией следуют функции:
I. Один из членов семьи отлучается из дома.
II. К герою обращаются с запретом.
III. Запрет нарушается.
IV. Антагонист пытается произвести разведку (выведывание).
V. Антагонисту даются сведения о его жертве (выдача).
VI. Антагонист пытается обмануть свою жертву, чтобы овладеть ею или ее имуществом (подвох).
VII. Жертва поддается обману и тем невольно помогает врагу (пособничество).
VIII. Антагонист наносит одному из членов семьи вред или ущерб (вредительство).
VIII-a. Одному из членов семьи чего-либо не хватает, ему хочется иметь что-либо (недостача).
IX. Беда или недостача сообщается, к герою обращаются с просьбой или приказанием, отсылают или отпускают его (посредничество).
X. Искатель соглашается или решается на противодействие (начинающееся противодействие).
XI. Герой покидает дом (отправка).
XII. Герой испытывается, выспрашивается, подвергается нападению и пр., чем подготовляется получение им волшебного средства или помощника (первая функция дарителя).
XIII. Герой реагирует на действия будущего дарителя.
XIV. В распоряжение героя попадает волшебное средство (снабжение, получение волшебного средства).
XV. Герой переносится, доставляется или приводится к месту нахождения предмета поисков (пространственное перемещение между двумя царствами, путеводительство).
XVI. Герой и антагонист вступают в непосредственную борьбу (борьба).
XVII. Героя метят (клеймение).
XVIII. Антагонист побеждается (победа).
XIX. Начальная беда или недостача ликвидируется.
XX. Герой возвращается.
XXI. Герой подвергается преследованию (погоня).
XXII. Герой спасается от преследования.
XXIII. Герой неузнанным прибывает домой или в другую страну .
XXIV. Ложный герой предъявляет необоснованные притязания.
XXV. Герою предлагается трудная задача.
XXVI. Задача решается.
XXVII. Героя узнают по клейму (рана, звезда) или по переданному ему предмету (колечко, полотенце), или по решению трудной задачи.
XXVIII. Ложный герой или антагонист изобличается.
XXIX. Герою дается новый облик (трансфигурация).
XXX. Враг наказывается - он расстреливается, изгоняется, привязывается к хвосту лошади, кончает самоубийством и пр. Наряду с этим иногда имеем великодушное прощение.
XXXI. Герой вступает в брак и воцаряется (свадьба).

Мы видим, что очень большое количество функций расположено попарно (запрет - нарушение, выведывание - выдача, борьба - победа, преследование - спасение и т. д.). Другие функции могут быть расположены по группам. Так вредительство, отсылка, решение противодействовать и отправка из дома составляют завязку. Испытание героя дарителем, его реакция и награждение также составляют некоторое целое. Наряду с этим имеются одиночные функции (отлучки, наказание, брак и др.).

Определения

Волшебная сказка есть рассказ, построенный на правильном чередовании приведенных функций в различных видах, при отсутствии некоторых из них для каждого рассказа и при повторении других. -- При таком определении термин волшебный теряет свой смысл, ибо легко можно себе представить волшебную, феерическую, фантастическую сказку, построенную совершенно иначе (ср. сказку Гете о змее и лилии, некоторые сказки Андерсена, сказки Гаршина и т. д.).

Морфологически волшебной сказкой может быть названо всякое развитие от вредительства или недостачи через промежуточные функции к свадьбе или другим функциям, использованным в качестве развязки. Конечными функциями иногда являются награждение, добыча или вообще ликвидация беды, спасение от погони и т.д. Такое развитие названо нами ходом. Каждое новое нанесение вреда или ущерба, каждая новая недостача создает новый ход.

Волшебные сказки можно бы назвать сказками, подчиненными семиперсонажной схеме. Это термин очень точный, но очень неудобный. Если определять этот класс сказок с точки зрения исторической, то они заслуживают старинное, ныне отброшенное название мифических сказок.

Миф о сотворении людей и искусство математики

С.Н. Бычков, А.С. Строгалов, С.Г. Шеховцов, Е.В.Шикин. О тождестве фундаментальности и гуманитарности в общем образовании. - Материалы конференции "Математика и общество. Математическое образование на рубеже веков" (Дубна, сентябрь 2000 г.), http://scholar.urc.ac.ru:8002/Teachers/methodics/journal/numero4/pedag/shikin.html.ru

ХХ век очень наглядно показал, что можно натворить, если люди проецируются только в плоскость рыночного бытия.

Ведь этот популярный сегодня на постсоветском пространстве аспект не может порождать устойчивых и одновременно благотворных форм жизни людей. Понято это было очень давно: об этом, например, говорится в древнегреческом мифе о творении смертного мира, в котором многочисленные несовершенства человека моделируются как брак одного из титанов-исполнителей Эпиметея, который не смогла выправить кража-жертва другого титана-исполнителя Прометея: ни божественный огонь, ни премудрое искусство Гефеста и Афины не решали задачи устойчивости совместного бытия людей, потребовались дары Зевса, стыд и правда, наделившие человека потенциальной, внутренней способностью решать задачу построения благотворных форм совместного бытия. Другими словами, творцы мифа нашли на наш взгляд удачную метафору, чтобы показать принципиально иную, не производственно-потребительскую природу этих абсолютно необходимых для жизни способностей.

Но, как говорится, "не в коня корм" - подавляющему большинству образованных советских людей этот древний сказ был известен в столь искажённом виде, что увидеть его главный смысл было очень непросто; более того, подавляющее большинство классных специалистов, подготовленных советской образовательной системой, не знает даже более простых вещей: смысла имён братьев-титанов, исполнителей божественного заказа, и в какой связи эти имена находятся с другим хорошо известным, но не понимаемым словом "математика".

... Платон особо выделял один тип знания, который назывался словом "мaтема", постоянно показывая, что именно это знание позволяет видеть мир идей. Именно поэтому "математике" как инструмент обретения или, как часто говорил Платонов Сократ, измерения "матемы", сущностного смысла любого предметного знания есть самое важное искусство для человека.